Немного стихов

[my-name]

Не так давно начала осваивать стихи Дмитрия Быкова и некоторые из них меня весьма впечатлили. Но чтобы не болтать попусту я просто их сюда выложу:

Все эти мальчики, подпольщики и снобы,
Эстеты, умники, пижончики, щенки,
Их клубы тайные, трущобы и хрущобы,
Ночные сборища, подвалы, чердаки,

Все эти девочки, намазанные густо,
Авангардисточки, курящие взасос,
Все эти рыцари искусства для искусства,
Как бы в полёте всю дорогу под откос,

Все эти рокеры, фанаты Кастанеды,
Жрецы Кортасара, курящие "Житан",
Все эти буки, что почитывали Веды,
И "Вехи" ветхие, и "Чайку Джонатан",

Все доморощенные Моррисоны эти,
Самосжигатели, богема, колдуны,
Томимы грёзами об Индии, Тибете
И консультациями с фазами Луны,

Все эти вызовы устоям, пусть и шатким,
Все смертолюбие и к ближнему вражда,
Все их соития по лестничным площадкам,
Все их бездомие и лживая нужда,

Все эти мальчики, все девочки, всё детство,
Бродяги, бездари, немытики, врали,
Что свинство крайнее и крайнее эстетство
Одной косичкою законно заплели,

Все эти скептики, бомжи-релятивисты,
Стилисты рубища, гурманчики гнилья,
С кем рядом правильны, бледны и неказисты
Казались прочие - такие, как хоть я, -

И где теперь они? В какой теперь богине
Искать пытаются изъянов и прорех?
Иные замужем, иные на чужбине,
Иные вымерли - они честнее всех.

Одни состарились, вотще перебродили,
Минуя молодость, шагнув в убогий быт,
Другие - пленники семейственных идиллий,
Где Гессе выброшен и Борхес позабыт.

Их соблазнители, о коих здесь не пишем,
В элиту вылезли под хруст чужих костей
И моду делают, диктуя нуворишам,
Как нужно выглядеть и чем кормить гостей.

Где эти мальчики и девочки? Не слышно.
Их ночь волшебная сменилась скукой дня,
И ничегошеньки, о Господи, не вышло
Из них, презрительно глядевших на меня.

Се участь всякого поклонника распада,
Кто верит сумраку, кому противен свет,
Кому ни прочности, ни ясности не надо, -
И что, ты рад, скажи? Ты рад, скажи? О нет,

Да нет же, Господи! Хотя с какою злобой
На них я пялился, подспудно к ним влеком, -
И то, в чём виделся когда-то путь особый,
Сегодня кончилось банальным тупиком!

Ну что же, радуйся! Ты прав с твоею честной,
Серьезной службою, - со всем, на чём стоял.
А всё же верилось, что некий неизвестный
Им выход виделся, какой-то смысл сиял!

Ан нету выхода. Ни в той судьбе, ни в этой.
Накрылась истина, в провал уводит нить.
Грешно завидовать бездомной и отпетой
Их доле сумрачной, грешней над ней трунить.

Где эти мальчики, где девочки? Ни рядом
Ни в отдалении. А всё же и сейчас
Они, мне кажется, меня буравят взглядом,
Теперь с надеждою: хоть ты скажи за нас!

С них спроса нет уже. В холодном мире новом
Царит безвременье, молчит осенний свет,
А ты, измученный, лицом к лицу со словом
Один останешься за всех держать ответ.

Вся любовь прошла в чужих жилищах,
В хатах снисходительных коллег.
Нас туда пускали, словно нищих
На краю деревни на ночлег.
Как ужасна комната чужая,
Как недвижный воздух в ней горчит!
В ней хозяин, даже уезжая,
Тайным соглядатаем торчит.

Мниться мне, в пустой квартире вещи
Начинают тайную войну:
Ящик шкафа щерится зловеще
На торшер – ущербную луну;
Хлебница стучит железной створкой,
Требуя себе особых прав;
Из сортира тянет свежей хлоркой –
Газовой атакою на шкаф;
Табуретки, выстроившись по три,
Топают и стол теснят с торца,
Позабыв о гнете и присмотре
В гости отвалившего жильца…
Но как только ключ в замке запляшет
И войдем, дыханье притая,
В комнату, в которой все не наше –
Даже ты как будто не моя,
Где окатит дрожью каждый шорох,
Где за всем следит незримый глаз, -
Позабыв о собственных раздорах,
Вещи ополчаются на нас,
И под их безжалостным надзором
Обнаружит с кражею родство
Наше счастье бедное, в котором
Все и так с начала воровство.

А когда в разгар, как по заказу,
У дверей хозяин позвонит
И за то, что отперли не сразу,
Легкою усмешкой извинит,
За ключом потянется привычно
И почти брезгливо заберет –
Дай мне, Боже, выглядеть прилично
Даже в майке задом наперед.

Был я в мире, как в чужой квартире.
Чуждый воздух распирал мне грудь.
Кажется, меня сюда пустили,
Чтобы я любил кого-нибудь.
Солнце мне из милости светило,
Еле разгоняя полумрак.
Если б здесь была моя квартира –
Вещи в ней стояли бы не так.
Шкаф не смел бы ящика ощерить,
В кухне бы не капала вода,
И окно бы – смею вас уверить –
Тоже выходило не туда!
Господи! Пред тем, как взять обратно,
Наклонись хозяином ко мне.
Все, что я оставил, - это пятна
На твоей бескрайней простыне.
Боже, мы плохие работяги!
Видишь, как бедны мои труды:
Пятна слов на простыне бумаги,
Как любви безвыходной следы.
И когда твой ангел, встав у двери,
Вдавит кнопку черного звонка
И увижу, что любой потере,
В сущности, цена невелика, -
Прежде чем души моей объедок
Вытряхнуть из плоти, сжать в горсти, -
Господи, помедли напоследок:
Дай себя в порядок привести!

Он так ее мучит, как будто растит жену.
Он ладит ее под себя - под свои пороки,
Привычки, страхи, веснушчатость, рыжину.
Муштрует, мытарит, холит, дает уроки.

И вот она приручается - тем верней,
что мы не можем спокойно смотреть и ропщем.
Она же видит во всем заботу о ней.
Точнее, об их грядущем. Понятно, общем.

Он так ее мучит, дрючит, костит, честит,
Он так ее мучит - прицельно, умно, пристрастно,
Он так ее мучит, как будто жену растит.
Но он не из тех, кто женится, - это ясно.

Выходит, все это даром: "Анкор, анкор",
"Ко мне, ко мне," - переливчатый вопль тарзаний,
Скандалы, слезы, истерики, весь декор,
Приходы, уходы и прочий мильон терзаний.

Так учат кутить обреченных на нищету.
Так учат наследного принца сидеть на троне -
И знают, что завтра трон разнесут в щепу,
сперва разобравшись с особами царской крови.

Добро бы на нем не клином сошелся свет
И все сгодилось с другим, на него похожим;
Но в том-то вся и беда, что похожих нет,
И он ее мучит, а мы ничего не можем.

...Но может быть, вся дрессура идет к тому,
Чтоб после позора, рева, срыва, разрыва
Она дорастет и станет равна ему,
А значит - непобедима, неуязвима?

И все для того, чтоб отринув соблазн родства,
Давясь слезами, пройдя километры лезвий,
Она до него доросла - и переросла,
И перешагнула, и дальше пошла железной?..

А он останется - треснувшая броня,
Пустой стакан, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
чтоб сделать себе подобным - и устраниться,
Да все не выходит?..

Это малая толика. Но в инете большенство его стихов просто не найти